Отголоски пути

Куда ведет дорога в 100 000 км

7 минут

Две статьи, пара видео да десяток постов в инстаграме — все, что можно найти о путешествиях Антона Гришанова. Тогда давайте скорее к главному: 26 лет, родился в Пензе, окончил университет и сразу же уехал в кругосветку. 180 машин, 12 случайных профессий, чтобы накопить на следующий билет, и более 100 000 км позади.

Содержание

Поговорили с Антоном про кругосветку, ее быт, эмоции и уроки. Между вопросами вы найдете фотографии и выдержки из его дневника.
Предыстория

Поговорили с Антоном про кругосветку, ее быт, эмоции и уроки. Между вопросами вы найдете фотографии и выдержки из его дневника.

Видеоэссе Антона Гришанова

Предыстория

Мы познакомились с Антоном в Париже в 2016 году, когда он пересекал Европу в начале своего пути. Случайные знакомые, мы проговорили полночи, а наутро он уехал в Нормандию: ловить закаты над Этрета и нырять в ледяной океан.

Слово «романтик» используют без разбора. Но если его очистить, сдуть всю пыль, для меня Антон — его олицетворение. Пересечь Сингапур на велосипеде без педали, сплавиться на самодельном плоту по горной реке, ночевать в буддийских храмах и молиться с монахами поутру.

Каскадер в Малайзии, учитель в Китае, правонарушитель, сжигающий паспорт на берегу моря, — безумец, живущий по сценариям, которые мы видим лишь в кино и во снах.

—

Как ты начал свое путешествие? Такие масштабы! Может, ты от чего-то бежал?

—

Я еще с детства влюблен в рассказы о странствиях, далеких приключениях, кораблях и индейцах. И эту любовь, по счастливой случайности, пронес с собой через всю жизнь. Мне было 12, я читал и мечтал стать героем этих книжек. А сейчас учусь быть тем, кем мечтал стать в детстве. Что до пути — в него я не должен был отправляться. По крайней мере, не тем летом. Но все пошло не так (вы этого не видите, но я грустно улыбаюсь).

***

Заметка 1. Лаос

На мой день рождения мы нашли на помойке велосипедную камеру и 10 канистр из-под машинного масла. Обвязав меня этим барахлом, мы сплавились 15 км по неглубокой реке до соседней деревни.

Как сейчас помню — на последних уцелевших канистрах, мы, крича, хватаемся за деревянный забор вдоль берега. Я держу забор, Милан одной рукой держит меня за руку, а второй затыкает дырки в своем надувном матрасе. На меня несется орущий Никитос. Выбравшись из воды, с воплями мы перелезаем через забор и оказываемся в центре ресторана на открытом воздухе. Сотни европейцев в дорогих костюмах изумленно смотрят на нас — чудаков с тремя канистрами за поясом и огромным матрасом. Тишина виснет в воздухе. Кровь из моей порванной губы капает на пол. Милан восклицает:

— А это не Вьетнам? Черт, пацаны, мы не туда приплыли!

Зал взрывается смехом. Вероятно, это лучший день рождения в моей жизни.

***

—

Как думаешь, воспоминания меняются вместе с нами? То, как ты воспринял путешествие и помнишь его сейчас, — все еще один и тот же образ?

—

Нет, не меняются. Меняется твое отношение к ним. Однажды я на несколько дней оказался закрыт в морском порту. Из одежды было совсем мало — шорты да рубашка. Чтобы пережить ледяную ночь, мне приходилось запираться в кабинке и обматывать руки и ноги туалетной бумагой. Спал сидя. Это было паршиво. Но сейчас я ни о чем не жалею.

—

Опиши момент кругосветки, который тебя испугал?

—

Помню, как ехал по ночному серпантину за рулем мотоцикла, а мой партнер освещал дорогу фонариком (фара не работала, починить ее было негде). Вокруг кромешная тьма. Вдруг я услышал оглушающий звук сигнала, быстро приближающийся и настолько громкий, что закладывало уши. Я резко вывернул руль на обочину и тут же почувствовал проносящийся мимо столп горячего ветра, буквально в метре от меня. Вьетнамские дальнобойщики не всегда включают фары, а в горах фонарей нет. Что ж, я глубоко отдышался...

***

Заметка 2. Кажется, в Минске

Я открываю глаза в коммуналке одного из спальных районов. Напротив сидит девушка, которую я вижу впервые. Она, склонив голову набок, с интересом меня рассматривает. Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, где я и что происходит. Мы, не спрашивая имен друг друга, весь день поем песни под гитару.

***

—

Как ты хранишь свои воспоминания? Есть материал в сети, из которого мы собрали заметки для этого интервью. Планируешь ли выпустить что-то еще?

—

Самые прекрасные воспоминания храню в своей голове. Там их положенный дом. Знаю, что у меня не выйдет рассказать о событиях так, как они того заслуживают, будь то фото, видео или текст. И порой мне жаль, что люди многое не узнают. Но, хочется верить, есть в этом и нотка прекрасного.
Еще часть воспоминаний украли когда-то вместе с рюкзаком. Остальные хранятся на жестких дисках. Я трепетно ищу с ними общий язык. ...

—

Кстати, насчет общего языка. Я заметила, что твои материалы выходят крайне редко, хотя у тебя есть много историй, которыми ты мог бы поделиться. Социальные сети ты тоже ведешь неактивно и не пытаешься их монетизировать. С чем это связано?

—

Это сложно в моем случае. Я пишу тексты годами, буквально. То же самое с отбором и редактированием фотографий и видео. У каждого снимка есть история. Некоторые очень долго ждут своей очереди только потому, что они должны быть такими, какими я хотел бы их показать. Поэтому «стрелять» этим творчеством не выйдет. Оно не для всех, наверное. Но если вдруг находится зритель, то я всегда счастлив. Это все, конечно, можно монетизировать, сделать более конвейерным и доступным. Но я просто не хочу. Не мой путь. Я буду рад, если однажды мое дело будет приносить мне деньги. Но на сегодняшний день, чтобы это было так, мне нужно все сильно упростить. Не думаю, что готов к этому.

—

Одним словом, мне бы хотелось, чтобы люди приходили ко мне, потому что они сами того хотят. Потому что им это нужно. Но не потому, что я везде в ленте и проплатил рекламу на месяцы вперед.

—

Уверена, многие, кого ты встретил на пути, тебя чему-то научили. Расскажи о паре таких уроков.

—

Я вел дневник, куда записывал подобное. Особенно мне запомнился клей из пенопласта и бензина. Меня научили этому в Лаосе. Вся штука в том, в какой пропорции ты растворишь пенопласт. По застывшему раствору можно бить камнем — и ему ничего не будет. Таким клеем я однажды починил небольшую трещину на своем мотоцикле.
А еще взрывать пластиковые трубочки щелбаном. Нужно, чтобы один человек взял два конца трубочки и сильно скрутил. Затем другой должен сильно щелкнуть по трубочке указательным пальцем. Обязательно попробуйте. Я бы мог рассказать еще много вещей, которым меня научили. Но с дурным каждый из нас и так знаком лично.

***

Заметка 3. Камбоджа

Мимо древних храмов и высоких гор, под короткой зарисовкой дождя или в тени палисандра — я летел, оставляя за собой города. Падал в лужи, отмываясь в лужах чуть покрупнее, разбивал колени и оставлял кусочки фар на память Камбодже.

***

—

Расскажи про людей, с которыми ты прошел это приключение. Говорят, путешествия проверяют любые отношения. Что ты узнал после стольких испытаний бок о бок с кем-то?

—

Находясь в пути, ты за день получаешь такое количество информации, которое получил бы, будучи дома, лишь за месяц — а может, и больше. Потому что видишь человека в разных состояниях за короткий срок. Также у вас нет возможности в любой момент надуться друг на друга и разойтись по углам. Необходимо принимать решение вместе, здесь и сейчас. Это учит ответственности и сближает, конечно. Ты понимаешь, что нужно беречь слово, понимаешь цену ошибки. И вы становитесь близки. За время своего пути я сменил немало попутчиков. Со многими из них мы до сих пор в теплых отношениях. Я люблю этих людей — настолько, что мне даже тяжело о них говорить.

***

Заметка 4. Где-то под Воронежем

Глубокой ночью меня высаживают на абсолютно глухом участке трассы. Безуспешно прождав несколько часов, я замечаю впереди силуэт, движущийся прямо на меня. Вокруг ни деревьев, ни домов. Я готовлюсь к плохому исходу.
— Автостопщик?
— Я и сам не знаю.
— Ну, на трассе голосуешь, значит, автостопщик. Я вот тоже такой. Только два дня назад палатку в лесу ставил, думал, отосплюсь наконец. Отоспался, ***** [чёрт побери]. Ничего понять не успел, как по голове чем-то прилетело. Очухался утром уже — вещей нет, денег нет.
Спустя несколько минут мы уже смеемся во весь голос, будто знакомы всю жизнь. Шесть градусов по Цельсию мотивировали идти пешком, а не стоять на месте. У меня из вещей только шорты и кофта, у моего нового приятеля и кофты нет. Решаем идти вместе ближайшие 600 км. Нам холодно и страшно. Мы грязно шутим и много отжимаемся, чтобы скинуть хоть немного дрожи. Нелепо танцуем посреди пустой трассы. Ставим рюкзаки на землю и прячемся за ними на корточках от фур, оставляющих после себя ледяной ветер.

***

—

Есть какие-то правила, которых ты придерживался в своих путешествиях?

—

Так уж вышло, что важные этапы своего взросления я пережил вдали от дома. А потому правила и принципы менялись. Их стало довольно много, и не в пору мне сейчас мучить ими читателя. Из неизменного — мне важно относиться к людям по совести. Не воровать, не обманывать, не пользоваться их добротой и гостеприимством. Я знаю, что вокруг самостоятельных путешествий сейчас витает много дурной славы. Может быть, виной рассказы о том, как кто-то получил что-то бесплатно (возможно, и мои рассказы тоже). Мне бы не хотелось звучать вот так. Ведь все затевалось с другой целью. Сейчас, получив такой большой опыт, я стараюсь отдавать больше.

***

Заметка 5. Сингапур

Так оно и было. Отражаясь в бирюзовой глубине небоскребов, летние бабочки валким аллюром порхали в воздухе, ну а я знакомился с людьми и рассказывал свои истории. Натирал мозоли и танцевал под дождем. Смотрел большое кино под открытым небом. Поесть я останавливался в храмах, стараясь всегда тратить чуть больше времени, чтобы помыть за стариками тарелки или помочь им набрать еду. А они тепло смеялись над моей авантюрой и снаряжали в путь своей добротой и мудростью. Таким образом, ежедневно крутя педали, я проехал всю страну.

***

—

Часто были мысли бросить все и вернуться?

—

Никогда не было. Наверное, понимал, что горячей едой и мягкой постелью дыру в себе не заполнишь.

—

Что для тебя было самым трудным в кругосветке?

—

Ответственность, пожалуй. Мне часто приходилось зарабатывать деньги в пути, чтобы отправить их на родину. Там многое произошло за время моего отсутствия. Было трудно, на самом деле. Беспечная жизнь — явно не моя доля.

***

Заметка 6. Малайзия

Так я стал работать каскадером в Куала-Лумпуре.
После первого фильма последовали и другие предложения. В итоге я получал по лицу в роли плохого парня, был тяжело ранен повстанцами в роли британского солдата, пробегал в декорациях в роли стюарда. Меня окружали огромные районы, отстроенные для съемок фильма, двухмерные города и спецэффекты в виде взрывов, пожаров и тайфунов. Огромные кинокамеры перемещались на кранах, а я просто стоял в центре всего этого «Диснея» и повторял: «Этого не может быть»

***

—

Был ли день, который особенно тебе запомнился?

—

Не знаю, почему мне так запомнился тот день. Я проснулся на полу гостиницы, строительство которой только началось (хозяева разрешили мне переночевать в холле). Вся предыдущая ночь состояла из извилистых горных дорог, и я не видел, в каком месте остановился на ночлег. Почистив зубы, я вышел на тихий балкон и сделал вот эту фотографию на свой старенький телефон:

—

Привязывая тяжелый рюкзак к багажнику своего мотоцикла, я испытывал небывалую легкость. Я делал это каждое утро уже так долго, что, похоже, мастерски овладел ремеслом. Ручка газа никогда не казалась такой податливой, а проблема — невесомой. Будто вообще все, что могло произойти, было частью чего-то, о чем знать мне еще рано. Я не смогу этого объяснить. Мне очень жаль. Я летел по широкой дороге вдоль холмов и чувствовал, что все мне ясно и ничего там впереди нет, кроме яркого солнца и леса, полного птиц. Тот день навсегда ушел, а летнее воспоминание о нем теперь живет со мной.

Будто вообще все, что могло произойти, было частью чего-то, о чем знать мне еще рано. Я не смогу этого объяснить. Мне очень жаль.

—

В 2016 году ты писал, что, надеялся найти ответы в дороге. Ты их нашел?

—

Мой отец сказал однажды, что, сколько не ищи ответов, вопросов всегда найдешь в два раза больше. Ответы я нашел. Но появились вопросы, ответы на которые, возможно, я бы знать не хотел. Так бывает, понимаешь. Ты ровно вечность следуешь за самой красивой мелодией, а потом оказывается, что все это время она играла у тебя в голове.

***

Заметка 7. Лаос

Монахи дали мне белое одеяние — в нем я должен был приходить на утренние молитвы. У послушников есть десять правил. У буддийских монахов их более двухсот. Правилам нужно следовать. Подъем в четыре утра, последний прием пищи в шесть вечера. Позже есть запрещено. Не прикасаться к другим, не поворачиваться к Будде спиной. Запрещено бегать. Танцевать. Управлять транспортными средствами. Одежда соткана из ветхой ткани, а подушки сделаны из дерева.
Все мои наблюдения, вопросы, молчание лишь открывали во мне очаг для познания мира (которого я не познал), порождали любовь к простому и нетерпение к суете, лишенной души.

***

—

Расскажи, как изменился твой взгляд на привычные вещи?

—

Я учусь ценить все, что имею. Этот ответ, пожалуй, также относится и к предыдущему вопросу о тяжести возвращения. Я был не прав. Либо очень хорошо справился. Я хочу сказать, что это выгодно — держать марку мужчины, который многое повидал и которого трудно удивить. Особенно когда так оно и есть. Но мне еще жизнь жить, а я уже рискую стать таким из себя преисполнившимся и уставшим. Если не быть открытым новым знаниям и чувствам — однажды тебя обгонит молодой и голодный до жизни. Это не соревнование, кто лучше поймет жизнь. Просто аналогия. Я думаю, ты поймешь. Я просто не хочу стать сытым и безвольным. И это одна из самых важных вещей, на которую изменился мой взгляд.

Но мне еще жизнь жить, а я уже рискую стать таким из себя преисполнившимся и уставшим.

Беседовала Анастасия Гвоздева

Узнать этот мир

Нравится

Поделись
вдохновением

с друзьями в мессенджерах и социальных сетях

Нравится

#ИНТЕРВЬЮ #ВНУТРЕННИЙ ТУРИЗМ #СООБЩЕСТВО #АУТДОР #ИНТЕРЕСЫ #ВДОХНОВЕНИЕ #ФИЛОСОФИЯ