Случайно, навсегда: влюбиться в Северную Осетию

Однажды снежные заносы круто поменяли мою жизнь: я оказалась заблокирована во Владикавказе на пути в Грузию и все планы разрушились из-за заснеженной дороги и закрытой границы.

Я не планировала останавливаться во Владикавказе, но теперь мне страшно думать, что я могла проехать мимо, так ничего и не узнав. Ни проспекта Мира с играющей из репродукторов классной музыкой, ни ревущего Терека в центре города, ни крутейших граффити в Кахтисарском ущелье, ни безумно вкусных осетинских пирогов, ни гор до небес, ни тепла и сердечности этого региона.

День первый. Город

Аэропорт Владикавказа находится в Беслане — глаз всегда обжигается об это название. На выходе вас встретят водители с ласкающим слух акцентом. «Владикавказ, Нальчик, Грозный, Тбилиси-и-и», — доверительно и строго сообщают они свои направления.

Можно вызвать такси в приложении, но я выбираю Мераба, увидев в нем надежного водителя и великолепного собеседника, — и не ошибаюсь. Загрузив мой огромный чемодан в багажник синего опеля, в котором коврики застелены газетами, Мераб садится за руль и начинает выбираться из аэропортовой толчеи. Гудки автомобилей здесь — не предостережение или ругань, а приветствие, благодарность, вопрос «как дела?» и много что еще.

Полчаса, немного владикавказских пробок, и Мераб высаживает меня у отеля. Мы обнимаемся на прощание, причем в руке у меня после этого каким-то образом оказывается бутылка домашнего красного вина. Гуднув, синий опель уезжает, а я заселяюсь, смываю с себя дорогу, выпиваю стакан воды из-под крана (здесь в водопровод поступает вкусная вода с гор, трубы тоже нормальные) и иду гулять по городу.

Для первой прогулки лучше всего взять гида и исследовать город с ним. Искать классных ребят стоит, как и всегда, — на агрегаторах, опираясь на отзывы предыдущих гостей города.

Гид расскажет, что Владикавказ находится на дне древнего моря, что здесь была одна из первых стоянок человека и что Казбек — спящий вулкан. Вы узнаете, что город изначально был крепостью и сюда ссылали декабристов. Что здесь начал свою писательскую карьеру Булгаков, родился и вырос Вахтангов, а Пушкин в путевых дневниках особо выделял осетинок. Что город проектировали петербургские архитекторы, а потому планировка линейна и понятна.

Ужинать в первый вечер однозначно идем в ресторан «Ман& Гал». Молодой шеф, открытый огонь, богатое меню осетинской и грузинской кухни, но главное — овощи со вкусом овощей, которых так не хватает в центральных регионах. Сочная зелень, хрустящие огурцы, лопающиеся от спелости помидоры, местные сыры, умопомрачительный кебаб и шашлык, обязательные осетинские пироги — будет непросто, но вы справитесь. Запивать стоит местным пивом, которое варят по старинному рецепту из трав — в напитке примерно два градуса, вкус шоколадно-квасной, похожий на все разом и ни на что одновременно.

После ужина у меня чаще всего остаются силы лишь подняться в номер и заснуть, а спится во Владикавказе на удивление хорошо.

• Ресторан «Ман& Гал»
  ул. Ватутина, 50

День второй. Фиагдон

Позавтракать, спуститься вниз, обняться со знакомым гидом — и вот мы уже заезжаем в крупный супермаркет за всякими вкусными штуками для пикника и за кормом для голодных собак, которых встретим по дороге.

Сегодня я еду в Фиагдон. Это самый туристический и многолюдный маршрут, но обойти вниманием его нельзя: слишком красивые панорамы и знаковые арт-объекты.

Начинается все постепенно: широкое шоссе с военными памятниками (гид обязательно расскажет историю каждого), потом поворот налево, дорога становится уже и извилистее, ее обступает волшебный лес, красивый в любое время года. Из-за леса нависают горы — мы въезжаем в Куртатинское ущелье.

Наш первый фотостоп — водопад Кадаргаванского каньона и «Зеркальный барс». Прозрачная бирюзовая вода за много веков пробила себе путь в толще породы и с ревом несется дальше. Если хватит духа, можно аккуратно спуститься на дно каньона, держась за корни деревьев и подавая друг другу руку. Внизу я люблю постоять на большом камне среди потока или пофотографировать на нем своих гостей. Зимой и ранней весной можно попасть под зажатый в теснине камень, напоминающий норвежский Кьерагболтен, но летом воды так много, что туда не пройти.

В пейзаж каньона эффектно вписан «Зеркальный барс», один из символов Северной Осетии. Строго говоря, животное называется переднеазиатский леопард, но барса, согласитесь, легче запомнить. Фигура хищника, приготовившегося к прыжку, инкрустирована маленькими зеркальными кусочками. Говорят, что около полудня, когда на него попадает солнце, барс-леопард начинает отбрасывать на окружающие скалы блестки, как диско-шар. Мне самой не удавалось увидеть эту мистерию ни разу, потому что до полудня мы на этой точке на задерживаемся, а едем дальше — нас ждет таинственная крепость в скале.

Ущелье становится все теснее, скалы вздымаются до неба. Если тебя до сих пор сопровождали облака, то здесь они, скорее всего, и останутся: сразу за тесниной начинается Солнечная долина — место, где ясных дней примерно столько же, сколько в Калифорнии. На въезде в долину я каждый раз жадно шарю глазами по скалистой породе справа от дороги, играя сама с собой в игру на наблюдательность — как быстро в этот раз я замечу бастионы средневековой крепости, вписанные в гору?

Многие века эта прекрасная земля выдерживала завоевания. Татаро-монголы, Тамерлан — кто только сюда не приходил. Поэтому в самом узком месте ущелья возвели сторожевые башни, а сразу за ними — крепость в скале. С башен врага видели издалека, поднимали тревогу, а дальше свои роли играли гарнизон крепости и природная узость дороги.

Сегодня в крепости можно посетить всего один ярус, но в былые времена в ней было целых пять этажей. А обратная сторона крепости находится с другой стороны хребта — то есть, в случае долгой осады, защитники цитадели могли спокойно уйти секретными ходами, а потом напасть в тылу врага.

Фотографируемся в окне с сумасшедшим видом на горы и едем дальше, в поселок Фиагдон. Время позаботиться об обеде и прикупить у тетушек осетинских пирогов с пылу с жару. Правильный пирог печется всего семь минут в небольшой дровяной печи прямо при тебе.

Осетинские пироги не просто вкусная еда. Это философия и часть культурного кода. На любом застолье должно быть три ритуальных пирога. Исключение — похороны и поминки, там пирога всего два. Их кладут друг на друга, чуть сдвигая каждый следующий вбок, чтобы Богу сверху было достоверно видно: пирога — три, а значит, повод у нас за столом хороший и ничего плохого нам не надо, спаси и сохрани.

Приняв православие раньше Руси на 72 года, Осетия оставила в своей повседневной жизни часть дохристианских верований и традиций, и этот микс завораживает. Пироги (обязательно с белой начинкой: сыр или, на худой конец, картофель) и обильные застолья с местным пивом — как раз прекрасное эхо языческих времен.

Мы тем временем сворачиваем с асфальтированной дороги на серпантин и едем к самой фотогеничной точке маршрута — качелям над пропастью. Поставили их здесь местные бизнесмены.

Качаться можно бесплатно, единственное ограничение — время. В выходные здесь всегда очередь. Мой гид умеет раскачать так, что душа замирает от восторга и красоты открывающегося зрелища. Сажусь, чувствую, как руки гида уверенно тянут дощечку со мной назад, а потом отпускают вперед и вверх.

Передо мной раскинулась вся Солнечная долина, под ногами пропасть и серпантин. Гомон очереди, возгласы детей и гудки машин мгновенно стихают — я лечу вперед в тишине, а горы впереди раскинули объятия и будто говорят, что все совершенно точно будет хорошо.

После качелей кому-то хочется визжать от восторга, а мне — молчать и вновь переживать это невероятное ощущения полета.

Теперь ищем классное место для пикника, гиды разжигают горелку и кипятят чай, а мы сервируем стол бумажными стаканчиками и яркими салфетками, режем пироги. Тут тоже есть нюанс: среди множества символов, связанных с осетинскими пирогами, есть один самый важный — солярный. То есть пирог — это солнце на нашем столе, при разрезании вертеть его нельзя, резать можно сразу на восемь частей от края до края. «Почему?» — спросила я в один из первых визитов сюда. Ответ оказался предельно логичен: потому что не солнце вертится вокруг земли, а ровно наоборот. Так что и пирог по кругу вертеть нечего — режь, благодари Бога, что послал трапезу, и ешь, запивая душистым местным чаем с травами, которые собирают здесь же в горах. Смотри на бегущие по небу облака и чувствуй, как горы вливают в тебя свою силу, а всякую городскую шелуху легко сдувает теплый ветер.

Передохнув, едем в Даргавс — самый большой в России город мертвых. Его видно издали — россыпь небольших домиков под остроконечными крышами на склоне холма; и вот когда кажется, что ехать осталось каких-то пару минут, на дороге возникает неожиданное препятствие — ослы.

Если хочешь классных фоток — придется поделиться с ушастыми остатками пикника. Ослики могут кусаться, еду лучше давать аккуратно и беречь пальцы, можно кормить их прямо из машины. Не думайте, что они тут катаются как сыр в масле, так что не жалейте угощения для этих ребят — вне туристического сезона у них не очень веселая жизнь, пусть наедаются впрок.

Миновав ослиную таможню, мы подъезжаем к Даргавсу, платим по 150 рублей и заходим в царство тишины, покоя и красивых историй.

Для дохристианских осетин конец жизни был не уходом навечно, а просто переходом в другой, нижний мир. Ничуть не ад, а вполне себе загробный мир — как, например, греческое царство Аида. Внизу предки жили полноценной жизнью, поэтому после кончины их следовало тщательно и заботливо туда собрать: хоронили в хорошей одежде, клали наряды про запас, немного зерен, любимые вещи и атрибуты ремесла, которым человек занимался при жизни. В Даргавсе есть колодец, куда можно было бросить монетку, чтобы узнать, достигла ли душа конца пути и хорошо ли обустроилась на новом месте. Если монетка бряцала о дно колодца — значит у родственника все в порядке, добрался, шлет привет. Если падала беззвучно — что ж, нужно попробовать через какое-то время снова.

После Даргавса пора возвращаться в город, и тут, как в русской сказке, есть целых три пути: первый — тот, которым мы приехали, но к чему повторяться? Второй — через печально известное Кармадонское ущелье. А вот третий путь — моя любимая дорога через Кахтисар. Дорога, которой официально нет.

У дороги интересная история — это техническая трасса, созданная специально для обслуживания ГЭС на дне ущелья. Путь прорезали в породе, на это ушло немало сил и ресурсов, но официально в эксплуатацию дорогу так и не запустили, поэтому ее никто не обслуживает и ехать там можно только с тем, кто хорошо знает все повороты серпантина. Если вам повезло найти такого гида — вас ждет невероятный аттракцион, сопровождаемый сочным стрит-артом.

В 2021 году здесь прошел фестиваль граффитистов со всей России, и ровные, как стол, куски породы украсили крутые работы интересных художников. Моя любимая — дагестанская девушка, которая вяжет поле, горы и реку; но здесь каждый найдет себе что-то по душе.

В центре этого гигантского вернисажа под открытым небом гид паркуется и подводит меня к краю обрыва: далеко внизу я вижу ленту серпантина, а в центре — скала, с которой в меня целится из лука Кира Найтли в образе амазонки от знаменитых питерских художников HoodGraff. Рядом с ней божьими коровками разъезжаются две машины, и я радуюсь, что спускаться мне предстоит с надежным водителем.

Крутые повороты, черепашья скорость, повсеместные объявления с номером эвакуатора, растущие над нами горы, темно-зеленые джунгли внизу ущелья и, наконец, сама ревущая ГЭС — дорога преодолена. Мы выезжаем на шоссе и возвращаемся в шумный, полный гудков, гомона и вкусных запахов Владикавказ.

Этот день стоит завершить в «Фыдджынте» — кафе национальной монокухни, которое работает на проспекте Коста уже более полувека. Фыдджины — небольшие аппетитные пироги с рубленым фаршем и мясным соком, которые едят двумя вилками; я прошу официантку показать, как правильно разрезать такой пирог.

К фыдджину нужно брать сметану (в осетинской сметане натурально стоит ложка) и томатный соус, а также овощной салат и соленья. Я люблю запить все это местным пивом, уже обычным, светлым — здесь его варят на горной воде, и это вау. Если вы не пьете — заказывайте армянский компот в литровых бутылках, в сочетании с фыдджином это отдельный гастроэкстаз.

• «Фыдджынта»
  пр-т Коста, 178

День третий. Горная Дигория

Высовываю руку из окна машины и ловлю ветер, как в детстве. Из динамиков играет Меладзе, в багажнике лежат трекинговые ботинки, мангал с решеткой и говяжий кебаб — если повезет с погодой, будет пикник. Мы едем в Горную Дигорию, или, как говорят местные, в Дигору — самое удаленное от Владикавказа и мое любимое ущелье.

Часть населения Северной Осетии исповедует ислам, и именно здесь расположено несколько мусульманских сел. Проезжаем указатель на мечеть и едем дальше, к облакам. Дорога становится все более извилистой, и, проскочив сквозь деревянные символические ворота на въезде в ущелье, мы паркуемся на маленькой площадке.

Спустившись по лесенке, я оказываюсь на мосту, подхожу к его перилам — и замираю. Далеко подо мной ревет бирюзовый поток, узкий, опасный и абсолютно прекрасный в своей первозданности и мощи. Место называется Чертов мост. Одни гиды говорят, что отсюда сбрасывали преступника после суда, и уж если он вдруг выживал — то точно был невиновен!

Другие объясняют, что таких кровожадных обычаев не было, а название происходит от слова «черта», так как именно по мосту проходила граница земель, принадлежавших двум местным сообществам. Мне, честно говоря, больше нравится второй вариант. Своя лотерея тут тоже имеется: люблю найти небольшой камушек, загадать желание, подержав его в ладони, и бросить вниз так, чтобы он сразу попал в воду, а не стукался о стенки узкой теснины в полете. Если все получилось, то желание потом точно исполняется, хотите верьте, хотите нет.

А мы едем дальше, сквозь пробитый в перевале тоннель, за которым начинается то, за что я люблю Дигору: невероятная мощь поднимающихся до неба известняковых пород, узкая дорога, святилище Святого Георгия — он же главное божество местного древнего эпоса, покровитель мужчин и путников, осетинское имя которого женщинам нельзя произносить.

По бокам со скал сбегают маленькие водопадики, под которыми можно проехать, чтобы ополоснуть машину. Большая часть скалистой породы прикрыта сеткой, а вдоль дороги стоят внушительные металлические заграждения, иногда завязанные узлом, — камнепады здесь не редкость, поэтому сильно задерживаться в этом берущем за душу месте не стоит. Я включаю саундтрек из «Короля льва», и мы выезжаем из магического ущелья.

Дигория — суровое место вдали от столицы республики, но здесь настолько прекрасно, что местные жители не спешат покидать свои родовые дома. Поднявшись по серпантину на шершавом боку горы, мы приезжаем в Задалеск. Средневековая деревня встречает источником, смешными фигурами леопардов и улочками с красивыми изгородями из необработанных камней. По ним ноги сами приходят к местной достопримечательности — музею и святилищу одновременно.

В конце XIV века, после стояния здесь монголо-татар, открылась еще одна черная страница истории осетинского народа — из-за перевала, разрушив цветущую Грузию, сюда пришел хромой Тимур, он же знаменитый Тамерлан. Аланы — предки осетин — оказались на грани вымирания, выжившие маленькие дети разбежались и попрятались по горам и лесам. Осетия погрузилась во мрак. Одна чудом уцелевшая женщина стала собирать малышей — вела их через горы, прятала от отрядов Тамерлана в потаенных пещерах, кормила ягодами и травами, обнимала детей и пела песни, чтобы им было не так страшно.

Прошло шесть веков. Мы не знаем имени этой женщины и сколько детей она спасла, но знаем, что осетины причислили ее к лику святых, считают спасительницей и матерью аланского народа. Поэтому называют ее Нана, что в переводе с осетинского значит «мама».

Преодолев километров 150 пешком, Нана и дети пришли в Задалеск, куда Тамерлан дойти не смог. Жители предложили ей забрать по ребенку в каждую семью, но она отказалась. Тогда им построили дом, где теперь находятся одновременно святилище Задалески Нана и трогательный сельский музей с предметами быта и одежды.

Захватите с собой ручку и листок бумаги, чтобы написать на бумажке то сокровенное, о чем вы хотите попросить Нана. Спуститесь на три ступеньки вниз в левой части помещения, положите свою бумажку и подержитесь за камень двумя руками. Вход в музей свободный, но я всегда опускаю в копилку пожертвование, чтобы как можно больше гостей могли приехать и увидеть своими глазами это трогательное место.

Выйдя от Нана и закрыв за собой дверь на щеколду, мы делимся на группы по интересам. Наверху нас ждет средневековый замок, и кто может идет туда пешком. Прогулка в гору занимает примерно час, и уровень физической подготовки, на мой взгляд, должен быть выше среднего. Остальные едут в машине с опытным водителем. Весной путь наверх сопровождают кипенно-белые шапки цветущих деревьев, осенью — их же желто-красные кроны.

Ханаз-замок, который некоторые называют фрегатом, гордо реет над ущельем, построенный на скале необычной формы. Пока мы лазаем по нему, фотографируя виды из бойниц, гид ставит мангал и колдует над решеткой. Я достаю скатерть и пледы, мою фрукты, овощи и зелень, режу местный рассольный сыр и сажусь смотреть на горы под медитацию в наушниках. «Сделайте глубокий вдох и долгий полный выдох», — говорит голос.

Меня ждут кебаб, интересные разговоры, дорога во Владикавказ, где к тому времени уже стемнеет. Утром надо будет забежать на рынок за сырами, специями, орехами и творогом, который я привожу отсюда, чтобы делать самые вкусные сырники в мире. Дальше — трансфер в аэропорт, по дороге — купить пироги с собой, проверить, у всей ли группы ручная кладь помещается в калибратор, а затем — самолет, ждущий нас на летном поле, и много чего еще.

Но пока я здесь. Делаю глубокий вдох, и в сердце разливается благодарность, а на глаза наворачиваются слезы счастья, оттого что мне, такой маленькой и суетливой, нашлось место в этих больших и вечных горах.