График отпусков напомнил об оплачиваемом проезде. Смена локации и визит к старшим детям. А папины копии с ходу заявили: нечего тут под ногами путаться, всё равно мы с утра до вечера на работе, вот вам путёвки на море. В Турцию! Покушайте морской воздух!
Именно «покушайте». В якутском языке воздух «кушают». Жена с младшим перенесли хамсык (пандемию по-якутски) в лёгкой форме, организм настаивает на реабилитации. Решено! Чувство благодарности и удовлетворения. Вероятно, что-то правильное сделали в этой жизни. И пришло осознание — дети выросли, обрели самостоятельность и стали самодостаточны.
Три с половиной часа полёта, и мы в Турции, в Аланье. +26°С, море +18-20°С. Для северян комфортно. Ultra inclusive — ешь-пей не хочу. Не сезон, народу немного.
Побывать в Турции и не сходить в хаммам — это всё равно что приехать в гости в Якутию и не попробовать строганину из рыбы или не порадовать свои вкусовые сосочки сырой печенью жеребёнка. Сказано — сделано: сегодня идём в хаммам. Он расположен скромно на нижнем уровне гостиницы, в неприметном углу. Но зазывалы стоят знатные. Полиглоты. Определение человека к языковой группе секундное. Как они это делают? По одежде, по физиономии, по походке, по метке манту?
С нами была заминка — русскоговорящие китайцы. Но ошибка решена, и вот уже нашелся человек, который в 2003 году вёз КамАЗ чеснока в Мирный (Западная алмазная столица Якутии). Опоздал с поставкой настолько, что матушка Лена разозлилась и начала покрываться льдом. Организатор перевозки предложил подождать «недельку» и уже по зимнику по льду отправиться в Мирный. Оплата за доставку из Киргизии до Усть-Кута стоила 3000$, а с Усть-Кута до Мирного по зимнику 10 000$, это решило вопрос. Через некоторое время грузовик с южанами медленно, боясь провалиться под лёд, двинулся в сторону неизведанной Республики Саха. Скорость не превышала 40-50 км/ч. Мусульмане тщательно молились и благополучно прибыли в алмазный край.
Заказчик не обманул. Деньги были полностью оплачены. Вдобавок три дня возил гостей по тундре и поил горячительными «шаманскими» напитками.
— Андрюха, у меня галлюцинации были! — выпучив глаза, рассказывает банщик. И не отходя от повествования: — Землякам я сделаю максимальную скидку.
«Орел!» — думаю про себя. Посмотрим, какова скидка. Парень сходу рубит цену на 60% от предоставленного прайса. Такого поворота мы не ожидали. Надо брать максимум. Я встаю и кричу: — Я беру! Всё! — «Земляк» мило улыбается и бежит к кассиру договариваться. Забегая вперёд, сообщу, что последующие дни банщики независимо были ли они в тот день или нет, узнавали нас издалека, здоровались по имени и предлагали всё, от массажа до шуб местного производства.
Хаммам оплачен, и мы с женой отправляемся в мир телесной неги. Нам выдают белые простыни, оборачивают на манер римских патрициев. На голове оказывается лавровый венец.
Первая комната — соляная. Наподобие Кемпендяйских пещер. У нас естественное и природное, здесь же рукотворно, хотя и не без творчества. Десять-пятнадцать минут. Под ногами, словно снег в мороз, хрустит соль. Стеклянная дверь открывается, и симпатичный турок приглашает в следующую комнату — сухая парная. Финская. Без изысков. Обычная. Градусов 90-100°С. Ложимся на деревянные полки, и приятное знакомое ощущение передачи тепла в организм внедряется в нас. Постепенно бренное тело покрывается капельками пота. Загоревшая кожа с неохотой выпускает влагу. Дышать труднее, но мы же сибиряки, терпим. 10-15 минут, и тот же симпатяга не открывая дверь, уже через стекло, зазывает в следующее помещение.
Душ. Прохладный ливень. И сразу в хаммам. Влажное помещение. Каменные полки отделаны мелким кафелем синего и голубого оттенков. Они горячие и подогреваемые. По кругу температура увеличивается. Перекатываясь, поднимаем градус. Организм уже отдает влагу охотнее. Из-под кожи тут и там бьют небольшие источники пота. Пар в комнату добавляется ежеминутно и с шумом. Словно открывается дверь в преисподнюю. Тело плавится. Принимает форму каменных полок. Внедряется в межкафельные зазоры. Тебе не скользко. Ты сам покрытие полки. Лишь роговые очки напоминают о твоем существовании. Они одиноко взирают на происходящее. Дверь открывается, и нас приглашают в следующую серию путешествия в мир удовольствия.
Входим в мраморный зал. Стеклянные потолки с видом ночного неба. Черно-белые плиты уложены в азиатском стиле. Посередине круглый каменный стол. Похоже, там отрубали головы в Римской империи. В стороны радиально четыре каменных лежака. Мойщик предлагает мне одну из лежанок. Начинается мытьё. Изначально сухой рукавицей снимают заработанный неимоверным лежанием на пляже загар. Ноги. Руки. Живот. Грудь. Долго ищут шею. Не находят. Переходят на голову. Переворот на живот. В той же последовательности, только через спину. Долго и тщательно хочет отковырять крылья. Не получается. И тут шеи нет. Подкладывает под подбородок мягкий валик, дабы растяжкой обнаружить искомую часть тела. Тщетно. Он же не знает, что моя шея осталась в роддоме на Стадухина, как и мои длиннющие ноги. А парень не теряет надежды. Покрывает всё тело мыльной пеной. Словно шерстяным одеялом.
Лежу. Тепло. Мухи не кусают. И тут жесткие руки начинают жесткое мытьё. Вся мускулистость отдаётся в движениях по мягким тканям якутского организма. Я незаметно для себя постанываю. Мойщик склоняется и шевеля глазами спрашивает: «Хайдаххыный, убай? Үчүгэйгин, дуо?» Видя только полярную звезду на небосклоне, отвечаю «Үчүгэйбин! Хамсанан ис!» И он принимается с новой силой лепить из меня себе подобного. Экзекуция довольно продолжительна. Из пяток пытаются слепить пирожки. Я скольжу по мрамору, как кусок мыла, не знаю, где небо, где земля. Вдруг оказывается, что я сижу и меня поливают теплой водой. Я устал, словно целый день долбил лунки на муҥха. С каждым вылитым на меня ковшиком воды я устаю всё больше и больше. Массажист начинает мыть мне голову, как мама. Мнится мне, сижу в доме на Лонгинова в оцинкованной ванне возле печки. Мне два-три года. Мама мылит и затем смешивая воду с печки с водой из бочки со льдом льёт тихонечко на голову. А я играю деревянной коровкой из ивы.
«Сэр», — пугает меня приводя в сознание громила мойщик. За плечи меня направляют к выходу. Тут он обтирает тебя, сушит полотенцем волосы и провожает в постельку. Это полулежащее кресло. Бамбуковый лес напротив. Меня укрывают, укутывают ноги и приносят прохладный сок. Веки закрываются. Полудрёма. Чувствую, кто-то кисточкой водит по моему лицу. Улыбаюсь. Кто-то уходит. Лицо начинает онемевать. Движения сковываются. Подозреваю какой-то наркотический подвох в напитке. Как всегда, ответ прост — кисточкой нанесли на лицо маску и она начала засыхать. Пришла девушка и полотенцем, довольно грубо стерла сунтарский цеолит с лица. И ходом пригласила следовать за собой.
Я и шёл следом. Массаж. Тайский. Кто был там, никогда не забудет эти энергетические меридианы. Когда двигаясь вдоль твоего тела, рука массажистки вдруг находит болючую точку и её начинают разминать. Пальцем, локтем, горячим камнем. А потом эти горячие камни будут скользить по твоим меридианам, останавливаться, согревать и двигаться дальше. От этого твоё расплавленное тело будет мягче воспринимать действительность, отзываться на каждое нажатие, но и понимать, что это происходит именно с тобой. Сквозь приоткрытые глаза ты видишь, как девушка вспархивает на лежак, затем опускается вниз, как ее ноги заменяют руки, как вес тела перераспределяется на разные части тела. От этого давление меняется и ты понимаешь, как эта худенькая девочка меняет власть над твоим телом.
Положенные сорок минут пролетают, как мгновение. Сильная рука девушки помогает тебе встать. Ты готов расцеловать её, но она направляет тебя к выходу. Ты выходишь на высокую трибуну. Тысячи подданных приветствуют тебя, они ждут от тебя указаний, как дальше жить, что будет дальше? А ты поворачиваешься к ним спиной и поднимаешься к себе в номер. Поднимаешься, чтобы помолиться своим богам, своим детям. Пусть у них всё получается, пусть всегда будет работа, пусть здоровье не подводит, пусть радость и улыбки будут в их квартирах. Ещё один день идёт к закату. Скоро ужин.