Топоним «Азербайджан» переводится со среднеперсидского языка как «защищенный святым огнем». История Азербайджана прочно связана с этой стихией: пламя освещало лица зороастрийских жрецов, теплилось в очагах кочевников и разливалось красными узорами по традиционным коврам. На государственном гербе огонь символизирует нефтяное богатство страны. Наше небольшое фотоэссе посвящено зимнему Баку, воздуху Кавказского хребта и вечному пыланию жизни.
*Большое спасибо.
Содержание
- Баку
- Кёч-Йолу
- Хыналыг
Баку
Центральная часть Баку — пример гармоничного архитектурного созвучия. И старые крепостные стены Ичери-Шехер, и многочисленные особняки периода бакинского нефтяного бума начала XIX и XX веков построены из одного материала — прочного известняка, который добывают тут же, в Азербайджане. Песочный оттенок фасадов рифмуется с палитрой пустыни — основным ландшафтом Апшеронского полуострова. Поэтому, несмотря на стилевое разнообразие зданий, центр города приятен глазу урбаниста-любителя. Особенно если зажмуриваться в нужные моменты и не замечать небоскребную застройку последних лет.
Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров…
Пример современной бакинской архитектурной мысли — необычное здание Азербайджанского национального музея ковра, которое выглядит как свернутый в рулон ковер. И не заглянуть туда — значит не прикоснуться к одной из важнейших культурных граней страны.
Ковроткачество здесь появилось еще в бронзовом веке. А в Средние века азербайджанский ковер снискал, наряду с иранскими и персидскими коврами, любовь европейских буржуа. В орнамент вплетены мировоззрение и быт древнего человека. Например, изображения домашнего скота являлись талисманом, а дракон (часто вытканный в условной S-образной форме) защищал семью от дьявольских сил. Ковер сопровождал человека всю жизнь, храня память и традиции нескольких поколений семьи.
…мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
То тут, то там в Баку можно увидеть флаг Турции — символ дружественных отношений между двумя государствами. Но помимо тюркского языка и экономических взаимовыгод, одним из культурных каналов связи являются кошки. В Баку, как и в Стамбуле, они крайне артистичны и красивы — королевы уличного бардака.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
Баку называют городом ветров. И когда на побережье Каспия приходит непогода, город раскалывается от порывистого, холодного ветра, который срывает все планы и замораживает время.
И тогда приходится прятаться в одном из безликих торговых центров. И там, в ресторанном дворике, я вдруг теряюсь в настоящем. Между столиками идет бабушка. На ней черный платок, нет, она вся черная, с гладкой кожей, цепкими белесыми глазами и с пятнами старости на руках-лопатах. На пальце — рубиновый перстень размером, кажется, с маленькую собачку. Когда она проходит мимо, я улавливаю запах парного молока, теплых яиц с налипшими на них перышками и темной сырости сарая. И мгновенно у меня появляются слезы. При этом я не вижу никаких картинок из детства, где всё это когда-то было, ничего не проносится перед глазами. Просто запах попадает сразу в сердце и тут же переносит в безопасное безвременье.
За ними ноют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды встают над ними,
и хрипло кричат им птицы…
Кёч-Йолу
Маршрут Кёч-Йолу («кочевой путь») соединяет высокогорные летние пастбища с зимними, которые находятся на низменных равнинах. По нему до сих пор перегоняют скот жители села Хыналыг. Кёч-Йолу — культурный ландшафт длиною в 200 км, внесенный в 2023 году в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
…что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным
и сомнительно нежным…
Значительную часть пути мы едем в норштейновском тумане, не видно буквально ничего. Встречные автомобили, дорожные знаки, бетонные заборы, фанерные постройки, деревья, вывески, собаки, жители окрестных деревень — я не знаю, мимо чего мы проезжаем. Очертания предметов, показавшись на секунду, стремительно тают. Водитель сохраняет предельную невозмутимость и везет нас вслепую.
…мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но всё-таки бесконечным.
Но изнанка пугающей неизвестности — ясное небо и новые горизонты за поворотом. В итоге машина полностью выныривает из тумана и выезжает на широкую солнечную долину, окруженную Кавказскими горами.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
Хыналыг
Село Хыналыг — наша цель — находится на высоте около 2 200 м над уровнем моря. Это один из самых высокогорных населенных пунктов на Кавказе, наряду с грузинским Ушгули и дагестанским Курушем. Жители Хыналыга не являются азербайджанцами: это уникальная этническая группа с собственным языком и культурой. Местные называют село Кетш, а себя — кеттид.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
(Иосиф Бродский)
Хыналыг кажется призрачным селом, но тут же доносится смех детей и подростков, идущих компанией по проселочной дороге. Жизнь всё-таки не замерла — здесь есть школа-интернат, рассчитанная на 300 мест. Такой формат обучения необходим, потому что овцеводство до сих пор остается основным занятием местных. И когда взрослые переселяются на зимовку вслед за пастбищами, дети могут продолжать жить и учиться в Хыналыге.
В пяти километрах от Хыналыга, у горы Шахдаг стоит зороастрийский храм, в лоне которого горит естественный вечный огонь. (В доисламскую эпоху зороастризм был главной религией на Ближнем Востоке, в том числе на территории Азербайджана. — Прим. ред.) Он прокладывает полоски света между тогда и сейчас. И его пламя, возможно, до сих пор оберегает в нас древнего человека и подключает к старинным сказкам. Иногда кажется, что время останавливается, застывает и завязывает в груди узел сомнений и уныния. Но узелки — непременное условие, когда ткешь ковер, переплетая красочные нити своей судьбы с жизнями других.
Текст: Валерия Матющенко