Почти у каждого где-нибудь на антресолях хранятся старые открытки, дневники, черно-белые фотографии, пожелтевшие членские билеты, книги с дарственными надписями 50-летней давности. Может ли послужить чему-нибудь эта хрупкая память за пределами одной семьи?
Содержание
- «Всё, что ты помнишь, важно»
- «Чтобы прожитое не исчезло навсегда»
- Пять маленьких музеев о памяти и безвозвратно ушедшем времени
Мой друг Ф. на днях шел мимо мусорки и увидел гору фотоальбомов: «Открываю один, второй и вижу — пара документировала свою жизнь и путешествия с 1960-х годов до наших дней. В альбомах не только фотографии, но и вырезки из газет, карты городов, билеты на поезда, меню ресторанов, чеки, открытки, телеграммы… Целая жизнь, схлопнувшаяся до размеров нескольких картонных коробок».
Он начал снимать на телефон, в это время из соседнего дома выбежала женщина и стала кричать, что, мол, снимать частную жизнь запрещено, немедленно удалите фотографии. Он пытался возразить, что раз альбомы выбросили, значит, они ничьи? Но женщина — это как раз она отнесла их на помойку — злилась всё сильнее. В конце концов под ее напором мой друг удалил фотографии, и тогда женщина примирительно сказала ему: «Такова жизнь, молодой человек, люди жили, умерли, теперь всё это на помойке. То же самое будет и с вами, и со мной — мы умрем и всё отправится на помойку». Ф. вернулся под покровом ночи и «спас» столько альбомов, сколько влезло в багажник его машины, — 35 штук (говорит, там оставались еще). Спас память о человеческой жизни. Просто не смог оставить умирать. Друзья под его рассказом в соцсети наперебой делятся мыслями: нужно сделать выставку, написать сценарий, словом, не дать пропасть второй раз ценному материалу.
«Всё, что ты помнишь, важно»
Обычно интерес к прошлому — и семьи, и нации — проявляется у людей в возрасте. Психологи объясняют это несколькими факторами. Человек начинает задаваться более глубокими вопросами самоидентичности, чувствует себя ближе к корням. Уже имея за плечами опыт потери, через интерес к истории человек пытается поддерживать свою внутреннюю связь с близкими, которых больше нет, — каждый стоит в цепочке фигур, уходящей в бесконечность, в черноту вечности. Наконец, в сложные моменты жизни многие вдруг задаются вопросом, как их предки проживали трудности. Люди начинают вести дневник в свои темные времена.
Раньше каждый, кто погружался в документальную историю семьи, становился первопроходцем, прокладывал собственный одинокий путь, но сегодня из лоскутков частных воспоминаний ткется большое полотно истории. Интернет-ресурсы и платформы, формирующие коллективную память, стали незаменимым подспорьем для нетворкинга — и своеобразным феноменом рунета.
Возможно, всё началось с портала postpost.media, созданного Линор Горалик. Редакция предлагала темы для обсуждения, например «Страшные детские книги», «Потерянные вещи», «Выпускное сочинение», а читатели начинали наперебой делиться воспоминаниями, иногда серьезными, иногда забавными, часто в пару строк. И вот уже воспоминания, казалось, утерянные навсегда, вдруг сверкали на свету, как случайно обнаруженные «секретики» — такие в детстве дети выкладывали из фольги, цветов, бутылочных стеклышек и засыпали землей.
Слоганом проекта была фраза «Всё, что ты помнишь, важно». Объединенные в тематические подборки, истории превращались в культурную ткань общества, в материал для изучения исторического контекста — и рассказывали об ушедших временах ярче, чем любые сухие факты.
Похожий проект — «Народная история России» — систематизирует коллективную память по географическому принципу. Образы городов и населенных пунктов создаются при помощи «локальных текстов». Ведь каждому есть что рассказать про свою улицу, школу, парк, где гулял в детстве? Карта — в особенности, конечно, московская — пестрит разноцветными точками. По каждой — история конкретного места, извлеченная из рассказов многих людей. Можно при помощи фильтра выбрать особый угол зрения: например, дворы, или легенды, или религиозные точки, или места, связанные с субкультурами. Ни у одного гида нельзя узнать столько, например, про Воробьёвы горы, сколько из этой карты! И про студенческую жизнь, и про золотую статую Ленина, которая якобы спрятана в подземном хранилище, и про историческое световое шоу Жана-Мишеля Жарра (и сопутствовавшее ему столпотворение), и про криоустановки, охлаждающие фундамент главного здания МГУ.
«Чтобы прожитое не исчезло навсегда»
Но если воспоминания о беззаботном детстве, о кислородных коктейлях в «ракушке» на бульваре и походах на «Щелкунчика» декабрьским вечером относятся, скорее, к развлекательному жанру и легкому чтению, то в воспоминаниях жителей постсоветского пространства с разных страниц ХХ века чаще всего веселого мало — тем сильнее щемит сердце от запечатленных сентиментальных деталей.
Человек, говорят ученые, вписывает себя не только в место, где он существует, но и в исторический «поток». Оборачиваясь назад во времени, он соотносит события собственной жизни со значимыми историческими моментами. Именно про это — проект Arzamas «Личный XX век». Несколько лет назад редакторы образовательного портала начали записывать интервью с людьми, родившимися до 1935 года, среди них ученые, музыканты, инженеры, учителя, врачи. Люди, видевшие историю своими глазами, просто рассказывают о своем опыте. Раскулачивание деда-крестьянина, парад пленных немцев 1945 года, ночи на раскладушках в московском метро, превращенном в бомбоубежище, каток и мороженое на Чистых прудах, полет Гагарина, разгром Хрущёвым выставки авангардистов… Ушедшая натура — даже в том, как рассказывают об этом свидетели времени. Из их многоголосия складывается картина времени, которой безоговорочно веришь.
Историк Михаил Мельниченко в 2015 году собирал материал для научной работы по политическим анекдотам и в Ленинской библиотеке нашел архивы филолога Николая Мендельсона. Чтение увлекло его настолько, что интерес вышел за рамки темы. Благодаря запискам Мендельсона Михаил придумал проект электронной библиотеки «Прожито», в которой публиковались бы только дневники.
На сегодняшний день на сайте собрано более 6 000 дневников XVIII–XX веков. Некоторые из них написаны знаменитостями, другие — обыкновенными людьми, чьи имена неизвестны истории: домохозяйками, подростками, священниками, красноармейцами.
Проект открыт для всех желающих: в архив можно отдать дневник из своей семьи, а можно стать волонтером и расшифровывать и загружать истории, сохранившиеся на пожелтевшей бумаге.
Для неравнодушных потомков есть немало способов сохранить память о своих предках. Архивариус Ирина Шанаурина и дизайнер Руслан Сухушин сделали сайт частных архивов Stories About. Создатели проекта помогают расшифровать, отсканировать и оцифровывать фото с отпечатков или пленки, а затем выложить онлайн. «Для того, чтобы прожитое не исчезло навсегда, создали мы этот сайт», — пишут авторы.
В Институте развития креативных индустрий проходят мастер-классы, на которых «вышивают семейный архив» (участников просят принести с собой старую фотографию, которая ляжет в основу вышивки).
Едва ли не во всех школах писательского мастерства появились курсы «Автофикшн». В основе этого популярного литературного жанра — истории и рефлексия о себе и о прошлом своей семьи. Роман известной писательницы Марины Степановой «Памяти», в котором она изучает архивы и сохранившиеся материальные свидетельства своей семейной истории (вышел в 2017 году), уже переведен на 15 языков, получил премии «НОС» и «Большая книга», был признан лучшей иностранной книгой, изданной на французском языке, вошел в шорт-лист Букеровской премии. Критики назвали его «одним из важнейших текстов, написанных на русском языке в последние годы».
А еще из частных историй получаются музеи.
Пять маленьких музеев о памяти и безвозвратно ушедшем времени
Музей невинности, Стамбул. Именно с него началась мода на подобные институции. Автор концепции Музея невинности, турецкий писатель и нобелевский лауреат Орхан Памук, в 2013 году писал: «Я никогда не забываю о том, что такие места, как Лувр, Метрополитен-музей, Британский музей, Прадо, являются сокровищницей человечества. Но я бы не хотел, чтобы именно они стали образцом для музеев будущего. Музеи должны исследовать новый мир современного человека, его человеческую природу и рассказывать об этом. Ведь большие музеи, которым государство оказывает поддержку, представляют именно государство, а не человека. Они показывают, что история нации (то есть исторический процесс сам по себе) важнее, нежели история отдельного человека. Но именно на примере истории отдельного человека легче показать духовную высоту человечества».
Герой его одноименного романа Кемаль в память о любимой мечтал открыть музей, а открыл его сам писатель. Восемь лет едва ли не каждый вечер Кемаль ходил в дом Кескинов, расположенный на перекрестке улиц Чукурджумы и Далгыч: «Я с самого начала понял, что хожу к Кескинам за счастьем, которого мне хватит на всю жизнь, и поэтому забирал из их дома разные предметы, которых касалась Фюсун, чтобы сохранить мгновения счастья». Именно в этом доме Орхан Памук сделал свой маленький идеальный музей, именно такими предметами из 1970-х наполнил его, собственноручно собрав коллекцию по всем старьевщикам и антикварам Стамбула.
- Музей невинности
Firuzağa, Çukurcuma Caddesi, Dalgıç Çk., 2
Терем, Асташово. Терем в костромских лесах, практически утерянный, а затем силами энтузиастов восстановленный, стал символом архитектурной реинкарнации. Преуспевший «в столицах» краснодеревщик Мартьян Сазонов в 1894 году построил для своей молодой жены деревянный дворец, вдохновленный работами известного архитектора Ивана Ропета. После его смерти и после революции здание сменило много функций: здесь были сельсовет, клуб, библиотека. К началу 2000-х от терема оставался лишь остов.
Москвич Андрей Павличенков случайно увидел этот дом во время велопохода. Он выкупил здание, которое затем силами мастеров из Вологодской области отреставрировали и пересобрали. По сохранившимся фотографиям восстановили лестницу, печные изразцы, обои, отыскали идентичную мебель эпохи. Когда в Тереме начали принимать гостей, в нем появился интерактивный аудиогид, который голосом актрисы Людмилы Чурсиной рассказывает истории дома, живших в нем когда-то людей и возвращенных предметов.
- Лесной терем Асташово
д. Осташово, Костромская область
ЯМузей, Кинешма. Музей в 2022 году создали потомки старинного дворянского рода Яковлевых — люди, не имевшие отношения к музейной сфере. Изначально проект должен был стать семейным делом, но затем музей решили сделать общедоступным и открыть для всех, кому важно сохранить память о предках.
В основу экспозиции легла хроника рода, которую в 1894 году Д. П. Яковлев начал с описания своего прадеда, поселившегося в Кинешемском уезде. Музей привлек внимание федеральных властей — команда выиграла три гранта, а теперь привлекает туристов, которые заезжают в Кинешму ради визита в ЯМузей.
- Музей рода Яковлевых
ул. имени Ленина, 18
Дом Суслопаровых, Торжок. Во многих маленьких российских городах есть подобные музеи: небольшой купеческий особняк в стиле классицизма, резьба, барельефы… И в доме — силами местных краеведов — музей прежних хозяев, семьи, немало сделавшей для города. Для Торжка в Тверской губернии такой семьей были Суслопаровы, занимавшиеся не только торговлей, но и общественными проектами.
В основу экспозиции легли сохранившиеся документы, фотографии, личные вещи семьи. Сам музей посвящен главным образом памяти бабушки Екатерины Алексеевны Суслопаровой и рассказывает о событиях в России в ХIХ—ХХ веках через историю «одной простой русской семьи».
- Музей Дом Суслопаровых
ул. Степана Разина, 13
Музей разбитых отношений, Загреб. Шестнадцать лет назад двое супругов — хорватские художники Олинка Виштица и Дражен Грубишич — решили расстаться. Свою драму они превратили в арт-проект, сохранивший некоторые свидетельства былых счастливых дней.
Воспоминания сложились в экспозицию, которая, начиная с 2007 года, гастролировала по галереям разных стран от США до ЮАР, а в 2010-м обрела дом в Загребе и получила название Музей разбитых отношений. Коллекцию музея обильно пополняют расставшиеся пары со всего света — передают экспонаты, символизирующие былую любовь.
- Музей разбитых отношений
ul. Ćirilometodska, 2, Загреб, Хорватия