Лето без интернета
Летом день длится вечно — так мне казалось в детстве. В моем детстве: без интернета, в дружном уютном дворе нашего городка на Алтае. Это приятное ощущение «вне времени» с годами становится труднее удерживать в памяти таким же четким: лето, день тянется и тянется, ты уже всё-всё переделал, а еще только 11 утра.
Проснувшись, выхожу в прохладу и жду на лавочке подруг. Деревянная лавка еще холодная после ночи. Шумит береза, она растет рядом с нашим домом в два этажа и уже его обогнала. Двор еще спит. Но скоро всюду начинается движение, выходят и подруги. «Ленка, выноси мяч!», «Давайте повызываем гнома у меня в подъезде!», «Твой папа сможет с нами сходить на арык покупаться?», «Поехали на великах до магазина? По дороге из колонки попьем!» День наполняется неотложными делами, играми, встречами, разговорами. Утреннюю прохладу сменяет жара, а шум берез становится аккомпанементом голосам жильцов. Здесь бабушки обсуждают, у кого что и как растет на огороде. Там малышня возмущается, почему коты убегают и не хотят спать в домиках, которые те сооружали специально для пушистиков. И даже когда заходишь домой почитать «Трёх мушкетёров», в диалоги Д’Артаньяна с друзьями то и дело врывается гомон двора.
У мамы для меня дело — развешать выстиранное белье на веревках, натянутых между столбов за домом. Священная обязанность, пренебрегать которой нельзя. Таз с бельем упирается в бок, шею тянет «ожерелье»: на веревочке, которая еще помнит себя поясом от маминого халата, бренчат прищепки всех мастей. Иду, вдыхая освежающий запах мокрой ткани. В первую очередь пускаю в ход любимые прищепки — старые, деревянные. Закрадывается мысль, что ими, возможно, пользовалась еще моя бабушка. Последние в тазу вещи, самые мокрые, отжимаю — себе под ноги. Холодные брызги летят в разные стороны, попадают на меня — так и задумано.
С дачи вернулись отец и сестра. Весь коридор в ведрах и сумках. Пахнет вкусно: травой, ягодами, землей. Мама берется за переработку урожая: слышно, как на кухне шкварчат овощи на раскаленной сковороде, гремит таз — в нем мама пересыпает ягоду сахаром, на варенье. Скоро на столе появляется огромное блюдо, на котором горкой лежат круглые пластики жареных баклажанов. Сверху каждого — чесночок в майонезном соусе и помидорчик. Кажется, что эта огромная порция — для Гулливера в стране лилипутов, но становится очевидно: то был самообман, несколько минут — и на блюде не остается ничего. Завтра утром, знаю, буду пить чай с малиновым вареньем, которое наберу в пиалу прямо из таза, пока варенье не разлили по банкам.
Поздним вечером сижу над тетрадкой и думаю, что записать в дневнике про сегодняшний день. Из открытого окна тянет ночной прохладой, слышно, как шумит листва, доносится смех Серёги — я всегда узнаю его раскатистый хохот, не признающий никаких приличий. Наверное, заводят с братом велики в гараж. Серёга, конечно, дурак, но красивый, особенно когда улыбается. Пишу в тетради: «День прошел как обычно. Ничего такого не было».
Тогда я еще не знала, что в этот счастливый летний день всё было как раз «такое». С годами время пойдет быстрее, и это прекрасное ощущение бесконечного дня станет появляться лишь иногда, вспышками, но всегда летом. На прогулке по берегу моря с подругой за разговорами ни о чем серьезном и о самом важном одновременно. В беседке на даче за столом, где собралась вся семья. Или когда вышел во двор и уже издалека узнаешь знакомую фигурку на дороге. Это со стороны реки возвращается сын с уловом: «Мама, смотри, какого лещика заловил! Килограмма два, не меньше!»