Кавминводы — это маленькая агломерация городов-курортов на юге России, где живут герои моих книг и я сама. Мне не надоедает писать про одни и те же места: здесь так много интересного, что материала хватит на всю жизнь. Сейчас я работаю над третьим романом — «Границы». Это история семейной пары, которая решает, стоит ли ей уезжать из страны на фоне драматичных событий. Для главной героини мне хотелось придумать какую-нибудь обсессию из сферы искусства, и я вспомнила о Николае Александровиче Ярошенко. Сейчас о нем пишут и говорят нечасто, но когда-то он был одним из самых ярких художников-передвижников. Я познакомилась с его работами, когда однажды приехала в Кисловодск на его необыкновенную Белую виллу — теперь отправляю туда всех, кто приезжает отдыхать на Кавминводы. И с удовольствием рассказываю гостям о яркой, противоречивой жизни Ярошенко.
Красные камни
Округлые терракотовые скалы посреди густой зелени в Кисловодском парке узнает каждый, кто был здесь хотя бы раз. На возвышении стоит бронзовый орел, высаженные по бокам ели тянутся к небу, а внизу по тротуару ходят отдыхающие. Но в конце XIX века это было дикое место, и, вероятно, первым его написал художник-передвижник Николай Александрович Ярошенко. Внизу полотна по крутой тропинке скачет белый конь, на его спине — всадник в черном плаще, и больше — никого.
Николай Ярошенко, как и все мужчины в его семье, был военным: сначала учился в кадетском корпусе в родной Полтаве, затем его перевели в Петербург вместе с братом. Но Николай хотел не этого: с раннего детства он мечтал стать художником, еще маленьким он изрисовал дома стены, подоконники и стол. Поэтому, оказавшись в столице, Николай начал брать уроки рисования. После кадетского корпуса продолжил обучение в Артиллерийском училище, а окончив его, поступил в Рисовальную школу Общества поощрения художеств и стал заниматься у Ивана Николаевича Крамского — одного из ведущих художников реалистической школы второй половины XIX века.
В начале 1870-х Ярошенко устроился на патронный завод. Тогда же возникло знаменитое Товарищество передвижных художественных выставок (где Крамской стал одним из идеологом), и Николай примкнул к нему. Передвижники стремились уйти от академической традиции и ее проверенных, безопасных сюжетов. Они поднимали острые социальные проблемы, симпатизировали революционерам и политзаключенным, не боялись выражать политическую позицию. Это было по-настоящему актуальное искусство, которое поменяло всю русскую живопись.
Получилось так, что днем Ярошенко был военным, а вечером шел писать портреты тех, кого отечество считало своими врагами. В 1875 году он дебютировал на Четвертой передвижной выставке с картиной «Невский проспект ночью» — мрачное архитектурное пространство, мокрые камни, дождь, а у стены — замерзшие, уставшие секс-работницы, написанные с большим сочувствием. Известно, что Ярошенко за его позицию называли «идеальным передвижником», а также «совестью» товарищества, в то время как Крамской считался его «разумом».
Николай научился лавировать между службой на военном заводе и делом, которое считал по-настоящему важным для себя. Но вредные испарения в патронных цехах сказались на здоровье художника: он заработал туберкулез. В своих письмах друзьям он часто жаловался на пропавший голос и рассказывал, что ему не помогали поездки на юг. Однако отчасти благодаря заболеванию Ярошенко познакомился с Кавказом — и влюбился навсегда.
Река Ольховка
Впервые на Кавминводах Ярошенко оказался в 1874 году, сразу после свадьбы. О юности его супруги Марии Павловны Невротиной мало что известно, но друг семьи, художник Михаил Нестеров писал, что она была «под стать» живописцу: «Она исповедовала те же убеждения, что и он, училась на Бестужевских курсах, была деятельной общественницей и так же, как и он, любила искусство». После свадьбы пара поехала отдыхать в Пятигорск: Ярошенко был так потрясен красотой гор, что оставил молодую супругу на месяц и уехал писать этюды в Сванетию.
Известно, что Мария тоже хотела стать художницей, но отказалась от этой идеи, чтобы не мешать таланту мужа, «за всю жизнь, живя душа в душу, ни разу не взяла кистей в руки». Интересно, что Николай первым в истории русской живописи написал портрет учащейся женщины — студентки-бестужевки Анны Дитерихс. Полотно «Курсистка» считалось по тем временам очень профеминистским и вызвало бурную дискуссию о положении женщин в обществе.
Мы не знаем, жалела ли Мария о своем выборе, но есть много свидетельств того, что на Кавминводах она по крайней мере была весела и энергична. Через 10 лет после первой поездки пара купила в Кисловодске дачу и назвала ее Белой виллой. Там они проводили каждое лето, пока Николай не вышел в отставку в 1892 году. С тех пор супруги жили там постоянно.
Николай много гулял по высокогорному, свежему Кисловодску — ходьба шла на пользу его здоровью. Он несколько раз писал речку Ольховку — мелководный и бурный приток реки Березовой. Сейчас это самое живописное место в нижней части курортного парка — кстати, это самый большой городской парк в Европе. Мимо Ольховки не пройдете: по ее берегам обустроили красивую набережную, там же находятся популярные местечки со смешными названиями «Хрустальная струя», «Уголок поцелуев», источник Семиградусный. А еще прямо в воде Ольховки кисловодский энтузиаст Виталий Сапожников обустроил «сад» — множество столбцов из камней, которые, казалось бы, чудом держатся и не падают. На самом деле это чудеса балансировки.
Белая вилла
Сейчас в здании бывшей дачи Ярошенко располагается музей имени художника. Многие отдыхающие даже не подозревают, что, помимо красивой природы, в Кисловодске есть впечатляющая коллекция искусства — это работы самого Николая Александровича, а также его коллег Валерия Якоби, Алексея Саврасова, Архипа Куинджи, Льва Бакста и многих других. Там же хранится политически заряженная работа Ярошенко «Террористка», портреты представителей народов Кавказа, копия знаменитой работы «Всюду жизнь», а также много — очень много — пейзажей.
А еще только в этом музее сохранились карикатуры Ярошенко — сатирические зарисовки на бытовые темы. Например, на рисунке под названием «Горный инженер, по неопытности попавший в трещину между двумя обширными месторождениями», изображен испуганный тощий парень, севший в кресло между двумя солидными дамами. Возможно, шутливость Ярошенко связана с общей атмосферой на Белой вилле. Гостей у Марии и Николая всегда было много — для их комфорта супруги построили на территории дачи еще два флигеля.
К Ярошенко приезжали Фёдор Шаляпин, Дмитрий Менделеев, Сергей Рахманинов, Константин Станиславский и другие именитые гости. Чета была невероятно гостеприимной: однажды они приютили незнакомого им «друга», который пожил у них три дня и исчез вместе с подзорной трубой, подаренной художником Ильей Репиным — еще одним гостем Белой виллы. В красивом южном домике друзья веселились, пели, показывали пародии — об этом сохранилось много свидетельств. Приезжавшие гостить художники с удовольствием расписывали виллу. Также остались портреты постояльцев, написанных Ярошенко, — например, философа Владимира Соловьёва и писателя Владимира Короленко.
Сегодня Белая вилла и два флигеля выглядят так же, как и в конце XIX века. В основном здании собраны работы самого Ярошенко, в первом флигеле увидите картины других художников-передвижников, во втором бывают сменные выставки. Еще здесь проводятся литературные и музыкальные программы — за анонсами можно следить в телеграм-канале музея. Если нет настроения смотреть на полотна, можно просто погулять по территории: в теплое время года очень приятно бывать в ухоженном саду.
Горы Малое Седло и Большое Седло
Не всем передвижникам нравилось, что Ярошенко переключился на горные пейзажи. Репин жаловался меценату Павлу Третьякову: «Ярошенко пишет пейзажи, я был бы доволен, если бы у него они выходили хуже, может быть, он поскорее бы бросил эту блажь. Он так хорошо изучил человека и вдруг поменял его на природу!»
Ярошенко стал первым, кто показал Кавказ столичной публике. В середине 1880-х он привез на выставку в Петербург полотно «Шат-гора» — это одно из названий Эльбруса. Белая вершина, освещенная рассветным солнцем, поднимается над облаками и синей полосой горного хребта. Нашлись те, кто посчитали Эльбрус выдумкой автора — настолько фантастическим казался пейзаж.
Эльбрус можно увидеть из разных точек Кисловодска, в том числе с гор Малое и Большое Седло. Ярошенко написал несколько пейзажей с этих вершин, но сохранились не все полотна. По следам Ярошенко можно пройти прямо из курортного парка: Малое Седло считается его самой высокой точкой — 1 325 м над уровнем моря. Здесь же заканчивается парковая территория и начинается туристическая тропа к Большому Седлу. Это не самый простой маршрут, который займет весь день: лучше взять с собой воду, перекус, ветровку и запасную футболку — наверху дует, а спина может вспотеть.
Несмотря на трудности с дыханием, Ярошенко часто поднимался на Большое Седло — это больше 10 км пешком наверх от Белой виллы. Здесь он писал этюды и наслаждался видами. На Большом Седле случился и его последний пленэр: в середине лета Ярошенко пошел на вершину, чтобы сделать наброски, но попал под ливень. Весь путь обратно он бежал под проливным дождем. На следующее утро Ярошенко умер от остановки сердца, сидя за мольбертом. Ему был всего 51 год.
Могила Николая Ярошенко
Возле могилы художника совсем не мрачно: вокруг растут ели и сочные кустарники, а летом бронзовый бюст Ярошенко выглядывает из-за бутонов роз. Это красивое место в центре города, откуда можно начать прогулку. «Похоронили Николая Александровича в церковной ограде, под раскидистым деревом, — писал художник Михаил Нестеров, — вся могила в цветах, много венков, направо виден дом с мастерской, любимым балконом, налево горы, также любимые покойным».
У Ярошенко не было своих дети, но пара воспитала приемную дочь Надежду. После смерти мужа Мария Павловна прожила еще 17 лет, и все эти годы ею владела идея фикс создать музей его имени. У нее были совсем небольшие доходы, поэтому Мария писала письма в разные учреждения с просьбой помочь. Она предлагала отдать в дар впечатляющую коллекцию работ более 30 больших русских художников в обмен на постройку подходящего для них помещения. Важное условие — галерея должна находиться на Кавминводах, большое пожелание — открыть при ней рисовальные классы.
Мария отклонила много предложений обустроить выставочное пространство в других городах. Переписка с Пятигорской прогимназией, Академией художеств в Петербурге и другими институциями ни к чему не привела. Отчаявшись, вдова завещала отправить все работы мужа на его родину в Полтаву — там и сейчас находится музей его имени. Еще супруги договорились, что после их смерти Белую виллу продадут, а на вырученные деньги построят земскую школу.
После революции в стране наступил бардак. В 1919 году казаки «волчьей сотни» разграбили первую в Кисловодске народную библиотеку, открытую в стенах Белой виллы, через год в нее заселили работников кардиологического пансиона: они уничтожили росписи, разрушили планировку здания, вырубили сад — дом стал выглядеть жалко. В 1930-е взорвали Свято-Никольский собор, который находился рядом с Белой виллой, — чудом уцелела только могила Ярошенко. После Второй мировой усадьбу чуть было не снесли, но благодаря стараниям местных активистов, а в особенности художника Владимира Секлюцкого, Белая вилла начала возрождаться.
Жильцов образовавшейся в доме коммуналки стали выселять, а здание восстанавливать. Работы Ярошенко собирали по всей стране, Секлюцкий сам ездил за ними. Говорят, дети академика Павлова договорились не пускать Секлюцкого на порог, но в конце концов сдались и пожертвовали музею полотна. Музей открылся в марте 1962 года, а Секлюцкий прожил долгую жизнь, написал много прекрасных картин, а также издал небольшую книжку о Ярошенко — теперь это библиографическая редкость.
Плато Бермамыт
Это место находится на территории Карачаево-Черкесии — примерно в 50 км от центра Кисловодска. Путь туда займет около двух часов: дорога наверх разбита, по ней проедет только внедорожник. Гида-водителя в Кисловодске найти несложно, достаточно обратиться любое турбюро.
Говорят, именно здесь Ярошенко увидел Эльбрус так, как изобразил его на знаменитом полотне «Шат-гора», в реалистичность которого не сразу поверили. Выезжайте ночью и встретьте на плато Бермамыт рассвет. Там будет так тихо, что вы услышите стук собственного сердца. И когда солнце осветит вершину Эльбруса, поймете, за что Ярошенко так полюбил Кавказ.