Путеводитель по Красноярску Василия Сурикова

«В Сибири народ другой, чем в России: вольный, смелый. И край-то у нас какой. Енисей течет на пять тысяч верст в длину, а шириною против Красноярска — верста. Берега у него глинистые, розово-красные. И имя отсюда — Красноярск. Про нас говорят: «Краснояры сердцем яры», — рассказывал художник о своих земляках и родном городе. 

Могучий Енисей с его красными берегами по-прежнему на месте, но вдоль них вырос миллионный мегаполис с заводами, университетами и высотками. Впрочем, некоторые его уголки по-прежнему напоминают о тех временах, когда Красноярск из военной крепости, форпоста России на бескрайних сибирских просторах, только начинал превращаться в настоящий город, а будущий классик живописи делал первые ученические наброски.

Музей-усадьба В. И. Сурикова

С главным домом в жизни Василия Сурикова, где художник родился и куда возвращался всю жизнь, красноярцам повезло, как флорентийцам с домом Данте. Особняк, построенный дедом и полным тезкой Василия в 1830-х, стоит до сих пор. Впрочем, речь не столько о везении, как о труде нескольких поколений музейных хранителей. Сени из тесаного бруса и несколько комнат с реальными предметами обихода Суриковых воспроизводят ладный быт казачьей семьи.

«Я природный казак», — представлялся художник и имел на то все основания. Согласно семейному преданию, первые Суриковы пришли на Енисей еще с Ермаком, при Иване Грозном. Предки по отцовской линии были людьми военными: дед Василия служил сотником в Туруханске, его родной брат был атаманом Енисейского казачьего войска. Материнский род Торгашиных — тоже старинный и тоже казацкий. Но то были так называемые торговые казаки. Оправдывая фамилию, Торгашины возили чай из Китая и промышляли извозом. 

Семья Суриковых была хоть и с богатыми казачьими традициями, но уже не типично казачьей. Отец художника один из первых в роду перешел на гражданскую службу, — отслужив в конном полку, он трудился коллежским регистратором в губернском правлении. По воспоминаниям самого Василия, он обладал сильным красивым голосом и здорово пел, аккомпанируя себе на гитаре. Мать, Прасковья Федоровна, была знатной мастерицей, вышивала гладью и бисером, плела кружева. Дядья по отцовской линии сочиняли стихи, выписывали столичные журналы и книги. Свою роль в становлении будущего живописца сыграл и сам родительский дом.

«Комнаты у нас в доме были большие и низкие. Мне, маленькому, фигуры громадными казались. Я, верно, потому всегда старался в картинах или горизонт очень низко поместить, или фону сделать поменьше, чтобы фигура больше казалась», — рассказывал мастер. Эту особенность его живописи некоторые коллеги принимали за недостаток техники и плохое владение перспективой. К примеру, Иван Крамской говорил о картине Сурикова «Меншиков в Березове», что она его одновременно восхищает и поражает своей безграмотностью: «Ведь если ваш Меншиков встанет, то пробьет головой потолок». 

В том, что с техникой и композицией у Василия Сурикова всё было в порядке, убедиться можно в его музее-усадьбе. Например, по многочисленным работам времен учебы в Академии художеств. Здесь же хранятся ранние портреты родных, этюды к картинам и множество его личных вещей. 

Картины Сурикова можно увидеть в Красноярском художественном музее. Это здание непосредственно с судьбой художника не связано — особняк был построен по заказу купца Петра Гадалова в начале XX века. Но заглянуть сюда однозначно стоит ради крупнейших за Уралом коллекций русской живописи. Помимо работ Сурикова, здесь можно увидеть Репина, Нестерова, Поленова, Коровина и других.

• Музей-усадьба В. И. Сурикова
  ул. Ленина, д. 98
• Красноярский художественный музей имени В. И. Сурикова
  ул. Парижской Коммуны, д. 20

Село Сухобузимское

В двух часах езды к северу от Красноярска расположено село Сухобузимское, также сыгравшее в судьбе художника большую роль. Сейчас добраться до него просто — автобусом № 512 с городского автовокзала или на машине. Суриковым, перебравшимся сюда в 1854 году вслед за отцом семейства, было труднее — ехали на подводах целый день. К сожалению, дом Суриковых до наших дней не сохранился, но в местном музее вам охотно расскажут о сухобузимском периоде жизни художника.

Да он и сам рассказал о нем в беседах с Максимилианом Волошиным: «Там мне вольно было жить. Место степное. Окошки слюдяные, песни, что в городе не услышишь. Масленичные гулянья. Христославцы на Рождестве по домам ходили. Иконы перед праздником льняным маслом натирали, а ризы серебряные — мелом. В банях парились. Прямо в снег выскакивали. Во всех домах старые лубки висели, самые лучшие». 

Эти лубочные картины, возможно, и подтолкнули шестилетнего Василия к первым шагам в живописи. По собственному признанию, рисовал он с самых ранних пор, как себя помнил. Пытался копировать гравюры, особенно запомнил одну — с Петром I. Изображал лошадей — в семье было два жеребца, соловый и рыжий. Только ноги не выходили, но простой сельский мужик Семëн помог, научил.

• Сухобузимский краеведческий музей
  с. Сухобузимское, ул. Калинина, д. 9

Детская художественная школа № 1 имени В. И. Сурикова

В 300 м от красноярского Музея-усадьбы В. И. Сурикова, на пересечении улиц Ленина и Перенсона, стоит приземистое одноэтажное здание. Сегодня здесь художественная школа имени нашего героя, основам живописи в ней обучается 600 ребят. А полтора века назад особняк занимало Красноярское уездное училище, в которое в 1856 году поступил восьмилетний Вася Суриков. Уроки рисования и своего учителя Николая Гребнёва художник запомнил на всю жизнь. Именно Гребнёв стал первым профессионалом, обратившим внимание на юное дарование.

«Чуть не плакал надо мной. О Брюллове мне рассказывал, об Айвазовском, как тот воду пишет, что совсем как живая, как формы облаков знает. Брал меня с собой и акварельными красками заставлял сверху холма города рисовать», — рассказывал о Гребнёве Суриков.

Большинство этих ранних рисунков через несколько лет попали в руки инспектору петербургской Академии художеств Шренцеру, да так у него и пропали. Академик, в отличие от уездного учителя, дарования в Сурикове не увидел и о работах его отозвался нелестно: «Да за такие рисунки вам даже мимо Академии надо запретить ходить!»

Итогом обучения у Гребнёва и самым ранним датированным произведением Сурикова стала картина «Плоты на Енисее». Сегодня она хранится в красноярском музее-усадьбе художника.

Годы, проведенные в училище, были полны не только пленэрами и благостными впечатлениями. «Нравы жестоки были. Казни и телесные наказания на площадях публично происходили. Эшафот недалеко от училища был. Там на кобыле наказывали плетьми. Бывало, идем мы, дети, из училища, кричат: „Везут! Везут!“ Мы все на площадь бежим за колесницей», — рассказывал Суриков своему биографу Волошину, добавляя, что палачей они не только не боялись, но отчего-то любили, смотрели на них с удивлением, а весь нелицеприятный процесс воспринимали без ужаса, но со смирением, как судьбу или какую-то древнюю трагедию, к которой чувствовали сопричастность. Много лет спустя это настроение художник передал в картине «Утро стрелецкой казни». 

Кстати, имя Сурикова Первая художественная школа Красноярска носит не только потому, что сам он красноярец. В создании школы мастер принимал живое участие, и одно время ее классы размещались прямо в его усадьбе.

• Детская художественная школа № 1 имени В. И. Сурикова
  ул. Перенсона, д. 26

Бывшее Кузнецовское подворье

Неподалеку от красноярской Стрелки — исторического центра города, где Кача впадает в Енисей и где 400 лет назад был заложен город, — сохранился внешне неприметный комплекс старинных зданий. В самом ярком из них сегодня находится Дворец бракосочетания. В суриковские времена здесь располагалась контора золотопромышленника Петра Кузнецова, а весь прилегающий квартал занимала его усадьба. Петр Иванович, купец первой гильдии и городской голова Красноярска, владел в Енисейской губернии несколькими приисками, торговал с Китаем. Это был не только один из самых богатых, но и один из самых образованных людей города, сыгравший важную роль в судьбе Василия Сурикова.

Знакомство с ним стало для молодого художника, подрабатывающего раскраской пасхальных яиц и перепиской бумаг в губернском управлении, настоящим спасением. Благодаря Кузнецову Суриков уехал в Петербург и поступил в Академию художеств. До столицы его доставил рыбный обоз купца — золотопромышленник отправлял огромных енисейских осетров в подарок министрам, как водится, за содействие в делах. Кузнецов снарядил Сурикова в дорогу и платил ему стипендию все годы учебы в академии. 

• Бывшее Кузнецовское подворье
  пр. Мира, д. 18—24

За свою долгую жизнь Суриков так своим домом и не обзавелся. Снимал с женой и дочерьми меблированные комнаты в разных уголках Москвы — то на Пречистенке, то на Зубовском. Но почти каждое лето по возможности возвращался в Красноярск, в дом родителей. А еще он возил с собой кусочек малой родины — большой кованый сундук с документами и книгами, ранними рисунками и фотографией матери. Перебирая страницы сибирской истории, приговаривал: «Это ведь все сродственники мои…»

Другие места Красноярска, связанные с Суриковым

Караульная гора. На нее художник нередко забирался со своим учителей Николаем Гребнёвым, чтобы писать виды города и любоваться природой.

Заповедник «Столбы». Суриков любил гулять в этих местах. Даже объехав всю Европу, говорил, что нигде не видел такой красоты.

Стела «9 верста» в микрорайоне Солнечный. Верстовой столб установлен на старой дороге, по которой Василий Суриков ходил из Сухобузимского в Красноярск, где учился в училище.

Микрорайон Торгашино. Бывшее село Торгашино, малая родина матери художника. Здесь он ребенком впервые увидел старинную сибирскую забаву — взятие снежного городка. Спустя годы он запечатлел ее на одноименной картине, получившей медаль Всемирной выставки в Париже.