Отпуск без государственной власти, без полиции, без банковских карточек и интернета, но с огневыми дотами, баррикадами и людьми с автоматами…
Сидя в Анталье, в баре под названием 1984 (по одноименной книге), мы размышляли о нашей предстоящей поездке в Ливан. Чокнулись за будущее путешествие бокалами Карлсберга и Туборга. Только это пиво было в баре. Действительно, антиутопия.
Но нас ждал совершенно другой мир. Далекий от антиутопий. Мир, где нет государственной власти, нет полиции, но есть огневые доты, баррикады и люди с автоматами, охраняющие от других людей с автоматами, охраняющих некоторое спокойствие на улицах. Мир, перекинувший нас в прошлое без карточек, интернета, а иногда и электричества. А возможно, и в недалекое будущее…
Всегда приятно написать своему большому брату: «Диман, привет! Не хочешь на пару дней сгонять в Ливан?». Еще приятнее получить на него мгновенный утвердительный ответ. Достаточно приятно лететь в пустом самолете в Бейрут (если не задумываться о том, почему он летит пустой). Чуть менее приятно выходить из аэропорта и торговаться с таксистами. И совсем неприятно, делая первые шаги по Бейруту, оказаться в окружении беженцев.
Маленькие сирийские мальчики, выскочившие из мусорного бака, окружили нас. Выбравшись через узкое горлышко, я спасся бегством. Дима оказался благороднее. Честь не позволила ему убегать от семилетнего мальчика. Маленький сириец ухватился за его руку и повис. Теперь нас стало трое. Я, Дима и его, повисший на руке, сирийский ребенок. Только метров через 700 он отпал, как и желание Димы в будущем заводить детей.
Количество беженцев поражало. Я прочитал, что к 4 миллионам населения Ливана за время гражданского конфликта прибавилось еще 2 миллиона соседей из Сирии. С учетом большого количества уехавших ливанцев, возможно, что беженцев даже больше, чем местного населения. Каждый мусорный бак, каждая подворотня и людная улица были оккупированы ими.
Со временем мы разработали несколько стратегий для избежания встречи с назойливыми попрошайками. Первая — как увидишь на горизонте мусорные баки или маленьких детей, быстро ретируйся на другую сторону улицы. Мы научились за 100 метров определять, несет ли идущий вдалеке ребенок угрозу двум 25-летним парням или нет. И избегать с ним встречи при идентификации опасности.
Однако иногда мы оказывались в сирийской западне. Где все пути были перекрыты плохими мальчиками. В этом случае на них нужно было очень громко заорать. В целом любую фразу: «Уходи!», «Ты достал!». После таких фраз плохие мальчики зачастую отступают назад.
Но это все шутки. На самом деле это ужасная, пугающая и душераздирающая картина. Маленькие дети, в знойной жаре, копошащие мусорные баки в поисках еды и вещей. Проводящие все детство, попрошайничая на улице. Играющие вместо кукол и машинок в бутылки и пакеты. И поиск ответа, как правильно поступить в таких ситуациях, ставит тебя в ступор.
Если честно, у нас и у самих были большие проблемы с наличными. Не знаю, как ведущие «Орла и решки» путешествовали по Ливану с золотой картой, потому что карточки тут практически нигде не принимают. Вот и мы с Диманом решили подкинуть монетку, кто из нас будет со 100 долларами, а кто с дебетовой карточкой. «Решка!» — сказал Диман, «Решка!» — сказал я. Выпал орел. В итоге у нас у обоих оказалось 100 долларов. На двоих.
В 2019 году в Ливане произошел дефолт. С этого момента жизнь страны постепенно стала превращаться в анархию. Два месяца назад все банки Бейрута были закрыты. Мы стояли перед очередным банком с заколоченными окнами и дверьми. Внутренний Тайлер Дерден ликовал при виде такой картины: мир без правительства, банков, капиталистического рабства. Но, смотря на разрушающийся банк, я не стоял с прекрасным видом и не держал за руку Хелену Бонем Картер под песню «Where is my mind?». Я стоял посреди мусора с Диманом, которого держал за руку сирийский мальчик. И все трое хотели кушать. Но карточки принимать отказывались.
Благо, все же были места, где хоть и с большой комиссией, но можно расплатиться картой. И было за что! Еда в Ливане действительно очень вкусная. Как стрит-фуд с шаурмой и кебабчиками, так и рестораны. Помимо этого, заходя в ресторан в Бейруте, ты снова попадаешь в нормальный мир, где все игнорируют то, что происходит за пределами ресторана. Люди веселятся, курят кальяны, все очень чисто, и только вырубающийся каждый час свет напоминает о происходящем снаружи. Наевшись до отвала, я вышел из ресторана. Боковым зрением заметил идущий между припаркованных машин на меня маленький силуэт. Уже на автомате я грозным голосом крикнул в эту сторону, и, повернувшись, утонул в больших глазах замершей от страха маленькой девочки с вытянутой рукой. Несколько секунд оцепенев, я смотрел в ее большие стесненные глаза, затем, резко стыдливо опустив свой взгляд, чуть прибавив шагу, устремился в отель.
Подлетая к Бейруту, смотря в окно иллюминатора, потрясаешься его размерами. Огромный город, покрытый небоскребами. Однако на улицах ты видишь совершенно другую картину.
Выйдя из отеля, мы двинулись в сторону, так называемого, элитного центра. Пройдя горы мусора, пару ребят с сомнительной символикой и автоматами без прикладов, ускользнув от сирийских мальчиков, мы вышли к месту назначения. Мусора стало значительно меньше. Кстати, полицейских нет нигде. Но зато баррикад предостаточно. Обходя колючую проволоку, бетонные блоки и огневые доты, мы удивлялись красивейшим небоскребам Бейрута, не сразу поняв, что все они уже несколько лет заброшены. Ни в одном здании не горит свет.
Да и в целом, свет горит мало где. Ночью все улицы покрываются тьмой. Люди организуются и своими силами пытаются вернуть город к нормальной жизни. Каждая вновь освещенная улочка, каждый включенный светофор является важным символом возврата к былой жизни. Все пытаются вернуть жизнь до 2019, но пока что получается плохо.
Весь город покрыт шрамами исторических событий. Заброшенные после Гражданской войны 1975–1990 года дома, усеянные осколками от снарядов. Заброшенные небоскребы после дефолта. Шестиметровая стена, защищающая одно из административных зданий, стала «стеной революции», где люди рисуют граффити, в которых смешиваются такие вещи как злость, крик о помощи и надежда. Рано или поздно, жизнь этих мест наладится. Очередная стена будет разрушена, баррикады убраны. Солдат выйдет из своего дота, пойдет домой, увидит своих ребят. Все это станет историей, вспомнив или узнав которую в будущем, сложно будет понять — как такое было возможно.
Отпуск — это маленькая жизнь. На самом деле, 3 дня, проведенных в Бейруте — разрушающемся и, если честно, пугающем городе, подарили огромное количество эмоций, историй и впечатлений. Всего 3 дня в середине моего 15-дневного отпуска. Не так много. Было моментами страшно, противно, но когда самолет приземлился в Анталии, все это стало увлекательной историей прошлого. Так и в жизни. Сложные годы становятся просто историями из прошлого. И даже иногда самыми увлекательными. Дальше в моем путешествии были мир, дружба, любовь и множество приятных, веселых и классных моментов. Но пока что пора было возвращаться обратно в свою антиутопию.
