Нам повезло с дождем. Он то шел, то отступал — и тогда лес начинал дышать, как огромный зверь: пах мхом, деревом, теплом. Мы шли по сырой земле не торопясь, и всё вокруг будто подсказывало — замедлись. Остановись.
Мы делали снимки, ловили отражения сосен в гладкой воде и собственное лицо — спокойное, настоящее — в отражении чайной кружки. Мир переставал быть шумным, становился простым.
Женя Матиас — наш проводник — всегда точно знал, чего тебе не хватает: горячего чая, пледа, слова. «Ты сегодня как?» — знаешь, сердце может согреть один простой вопрос. Иногда я ловила себя на мысли, что мне вообще не хочется уезжать — потому что к тебе здесь относятся не как к туристу, а как к человеку, который наконец-то вернулся домой.
А домом стал кемпинг на берегу Селигера, где всё было как надо: просторные шведские палатки с ароматами леса и сухой ткани, удобные раскладушки, в которые приятно уронить тело после хождений в лесу. Спальники, гамаки, пледы, даже миски и ложки — всё несет на себе отпечаток команды. Забота — в мелочах.
Запросто, словно вдох, рождалась беседа: кто-то подходил, знакомился, рассказывал о себе — потому что хочется. Эти походные разговоры всегда особенные. В них меньше защиты, меньше поз. В рюкзаках — пыльные истории из Коста-Рики, разбитые сердца на границе Руанды, бури Алтайских хребтов. В людях — доверие.
А чем нас угощали! Вкусы такие, что становилось тихо: все жевали, закатывая глаза. На завтрак — горячая кукурузная каша с рикоттой и апельсиновой карамелью. Мягкая, чуть тягучая, она грела изнутри, будто детство вдруг стало съедобным. На обед — дымный плов с говядиной: мясо таяло на языке, а специи подхватывали шлейф вкуса. Ланчили бургерами с румяной котлетой, свежими листьями и соусом, что стекал по рукам — и никому не хотелось быть аккуратным.
Лисички, собранные прямо в лесу несколько часов назад, шипели на сковородке, и от их запаха деревья будто наклонялись поближе. Но кульминацией гастрономической части, на мой взгляд, стала пицца, приготовленная на тяжелой чугунной плите, — с лесными ягодами, слегка карамелизованными на жару, с хрустящим краем и мягкой тянущейся серединой. Это была не еда, а целое приключение. Аплодисменты, вздохи: «Ну, это лучшее», фото — обязательно, и ноль лишних мыслей после.
После походной бани бежишь сразу в озеро. Ныряешь и исчезаешь. В воде цвета клубничного мороженого, в розовом небе, в сиропе из пара и света. Там, внутри, всё становилось простым: я — тело в воде, я — дыхание, я — всё и ничего одновременно.
А еще к нам приехал бард. Настоящий. Из тех, чьи песни знают наши родители. Борис садился у костра, чуть сутулясь, и лукаво улыбался. Гитара звенела уверенно, но голос порой дрожал — от необъятной любви к каждому слову, куплету, припеву. И песни его аккуратно и бережно передавали что-то важное. Нить между бабушками, дедушками и нами. Между тем, что не умирает.
А потом — ночь. Звезды рассыпались над переменчивым озером.
Туман поднимался из воды, и я просто сидела. Жила.
Гриль, дым, вечерний свет. Запахи яркие, плотные. Все за одним длинным столом. Смеются, поднимают бокалы. Кульминацией стал большой праздничный ужин. Не из-за блюд, хотя они были великолепны, а из-за людей. Тех, кто сразу знакомился, легко делился историями из стран, которые казались далекими, но вдруг становились ближе.
Здесь, в лесу, ты вспоминаешь себя. Не городскую версию, а настоящую. Ту, которая умеет молчать, слушать. Жить не спеша, чувствуя нежный мох под ногами. Проживать это всё — стоит. Стоит не переставая.
Фестиваль на Селигере — это только аперитив. Это приглашение. Дальше — настоящие походы «Силы территории»: по диким лесам, горам, самым прекрасным уголкам России и мира. Каждое путешествие — история с особенным ритмом, с тем самым вкусом, к которому возвращаешься, закрывая глаза.
Снимки из личного архива участников фестиваля 2024–2025